Трапеза
По всей видимости, Божественная Литургия во всех храмах закончилась одновременно, человеческие ручейки стекались на трапезу из разных сторон обители. Влившись в общий поток, я вошел внутрь старинного помещения, расписанного древними фресками. В особом порядке стояли большие столы. Если сверху посмотреть на трапезную, то мы увидим крест. Величественное место для принятия пищи, ничего не скажешь.
«Курс молодого бойца» продолжался. То, что дальше происходило, каждый раз, когда я об этом вспоминал, вызывало у меня смех. В своей жизни я никогда так, как в Ватопедском монастыре, не трапезничал. В центре, на перекрестке столов и проходов снова стоял регулировщик. Когда подошла моя очередь, он, словно жезлом, указал пальцем на конец стола, уставленного блюдами с едой и тарелками. Стол находился справа от меня, в конце – перекладины архитектурного креста храма. Там уже сидели монахи. Поинтересовавшись у сидящего в ряду крайним черноризца, свободно ли рядом с ним, я цаплей перешагнул лавку и, подобрав рясу, сел, принявшись разглядывать постные яства, для меня пока экзотические. Хочу признаться, что после срочной службы в Советской Армии у меня было странное отношение к еде: я старался не пропускать ни одного из трехразовых приемов пищи. Если это все же случалось, я чувствовал некоторое беспокойство. Ел быстро. Любил вкусности. Часто переедал. В общем, налицо была страсть – чревоугодие. И это меня волновало, но по-настоящему бороться с этой страстью у меня никогда не хватало ни сил, ни решимости, ни серьезной мотивации.
Рассмотреть блюда как следует, я не успел, ко мне повернулся мой сосед и жестом показал, что я должен пересесть за стол выше (этакое окончание перекладины креста). Там, на возвышении, было накрыто на несколько человек, и я подчинился безропотно, снова переступив цаплей через длинную лавку, взойдя и заняв, как мне показалось, более почетное место. Последнее меня немного смущало. Сижу один, у всех на виду, как дерево на пустыре. И тут снова на меня обратил внимание один из монахов и по-русски сказал, что это грузинский(?) стол, а мне следует пересесть за стол на противоположной стороне зала. Я поднялся и перешел. Но стоило мне там примоститься на свободное место, как и оттуда меня попросили, затем я еще раз пересел (такое ощущение, что меня избрали мячом для непонятной мне игры). Наконец я уселся надолго, но передо мной не было никакой еды, даже хлеба, и никто не собирался приносить. После молитвы все принялись подкрепляться. Я сидел и слегка растерянно смотрел перед собой на пустое пространство стола. Время шло. Все кушали. Я сидел. Но вот на меня обратил внимание священник из паломников, наш, русский. Мы его видели еще в Уранополи. Он был плотного телосложения, с открытым красивым лицом, уже седой (не по возрасту), с широкой бородой. Этот священник не расставался с дорогой фотоаппаратурой и штативом. Мы его встречали на Афоне несколько раз, и везде он непрестанно фотографировал. Познакомиться не пришлось. Так вот, он обратил на меня внимание и придвинул тарелку с солеными оливками, затем подал еще хлеб и кувшин с водой. Не густо, подумалось мне, и начал жевать большие и вкусные оливки, которые неожиданно прекрасно сочетались с монашеским хлебом. Затем запил водой. Другой паломник (с добрым сердцем) передал мне кисть винограда. О чудо! Я наелся! Прислушался к внутреннему «я» и не нашел там никакой паники. И ко мне пришла особой ясности мысль, успокоившая меня окончательно: «Неужели ты думаешь, что здесь происходит что-то без благословения Пресвятой Богородицы?!». Прекрасный урок веры и смирения. Мне кажется, я его выучил. Будем надеяться навсегда. И наконец, довелось отведать постной пищи подвижников, которые утоляли голод оливками с хлебом и водой.
Следующий раздел
