Хранитель "острова"

Когда смотрела фильм «Остров», я и предположить не могла, что через полгода окажусь на месте, где он снимался и увижу, как идеи, заложенные в картине, пробудили в человеке жажду иной жизни. Но обо всём по порядку.

…Автобус с брестскими паломниками останавливается у пристани посёлка Рабочеостровск близ карельского города Кемь. Следующий пункт нашего маршрута – знаменитые Соловецкие острова. До посадки на монастырский катер ещё четыре часа. Чем занять время? На часах – глубокая ночь, но из-за сезона белых ночей возникает обманчивое ощущение, что всё происходит днём. Только день этот хмуроватый, без солнышка.
К нам подходит невысокий мужчина. У него вид списанного на берег морского волка: седая шкиперская бородка, чёрный бушлат, высокие шнурованные ботинки, на голове – трикотажная шапочка. Рядом – пёс, напоминающий гиену: желтоватая шерсть с поперечными тёмными полосами, массивная голова с характерной посадкой.
– Вы смотрели фильм «Остров»? – спрашивает незнакомец. – Так вот, он снимался здесь.
И мужчина показывает вдаль, где за гладью воды довольно чётко различаются вышка и церквушка в виде простой избы с маковками куполов. Не веря своим глазам, разворачиваем купленный в дороге журнал с кадрами из фильма. Точно, всё так! Человек в бушлате снисходительно выслушивает наши радостные возгласы и предлагает сводить нас туда:
– Это близко! Минут за сорок обернёмся.
Сразу же говорит, что платить ему не надо. Разве не откажется от какого-нибудь пожертвования монастырю, где состоит послушником.
С некоторым сомнением смотрим на послушника с явным запахом курева. Он, видимо, улавливает это:
– Я первый год при монастыре. Вот с курением никак завязать не могу. Да и настоятель отец Симеон говорит, что резко бросать нельзя, отвыкать надо постепенно. Ведь когда всю жизнь курил… Туристы ко мне без конца идут. Настоятель спрашивает: «Почему, Михаил, у тебя глаза красные? Не попиваешь ли?» А как им красными не быть – я же из-за туристов по 2–3 часа в день сплю.
Гуськом бредём по дощатому тротуару Рабочеостровска, заглядываем в палисадники и огороды местных жителей. Середина лета, а картофельная ботва только-только набирает силу, цветёт клубника.
– Яблоки и груши у нас не вызревают, – по ходу комментирует Михаил. – Что вы хотите – 165 км до Полярного круга. Девять месяцев зима, а три месяца – тает.
Киношный остров на самом деле оказался полуостровом. Михаил повёл нас сразу не на место съёмок, а на противоположную сторону. Здесь проходила узкоколейка, по которой во время сталинских репрессий привозили узников.
Присмотревшись, можно увидеть в траве или у подножия валунов кольца ржавой колючей проволоки. Может, она и более позднего происхождения, но ассоциации с той порой вызывает мгновенно. Михаил показал камни, где, по свидетельству старожилов, стояла своеобразная пыточная камера. Провинившегося закрывали в клетке из металлических прутьев. В прилив вода доходила пленнику до шеи. Некоторые не выдерживали и сходили с ума.
А потом мы пошли к лунгинскому «острову». Огромные валуны вдоль рваной береговой линии… Полузатопленная баржа в воде… Силуэт кочегарки, где отмаливал грех убийства герой Петра Мамонова… Правда, мостика, по перекладинам которого он громыхал своей тачкой, мы уже не увидели.
Наш провожатый рассказал, что когда съёмки фильма закончились и киногруппа уехала, кое-кто из местных хотел разобрать натуральные декорации на дрова. Но Михаил не позволил. Поднял на ноги милицию, прокуратуру и отстоял неприкосновенность этого места. Правда, «вандалисты», как он выражается, распилили и увезли с вышки два колокола.
Услышанное несколько расходилось с тем, что рассказывали в многочисленных интервью создатели фильма. Например, Павел Лунгин говорил, будто тут ничего не было к началу съёмок. Строения из ветхих старых брёвен киношники собирали сами, сами возводили мостик к кочегарке. По словам же Михаила, домик под двускатной крышей, переделанный для фильма в церквушку, стоял здесь чуть ли не с середины XIX века. До 1917 г. служил приютом для монастырской братии (тогда он был двухэтажным). С 1931 по 1939 г. в этих стенах размещалась лагерная контора. До 1948 г. строение находилось в распоряжении морских авиаторов. Рядом был ангар. После лётчиков жилище приняло моряков-северофлотцев.
– Сейчас я там обитаю, – сообщил Михаил и провёл нас в свои хоромы.
В двух махоньких покойчиках умещается всё, что надо для неприхотливого одинокого мужчины. Даже аккордеон стоит. Михаил признался: любит выйти с инструментом на закате и растянуть меха.
– А что играете?
– Украинские песни в основном. Я же родом из Тернополя. Там у меня живут мама, бывшая супруга, две взрослые дочери. И фамилия у меня хохляцкая – Тягнибеда.
О себе говорит, что служил в военно-транспортной авиации. Потом прибился к морскому ведомству. После расформирования части в 1998 г. остался у разбитого корыта. Когда снимали фильм, помогал обустраивать съёмочную площадку. С актёрами общался. С Петром Мамоновым, как с нами говорил. Случалось, и участвовал в горячих дебатах о смысле жизни. Многое понял для себя. К вере пришёл.
– Не страшно одному на отшибе?
– А чего? Место же мне не чужое. Почитал молитвы на ночь да лёг. Если что – монастырь не очень далеко. Зимой по льду раза в два короче, чем по берегу. Правда, как-то зимой занемог, так четыре дня в жару лежал. Братия думала, будто я из-за снега на службу не прихожу…
Моя сердобольная попутчица Елена дала отшельнику конфеты, орехи. Пачку пилюль от простуды. Михаил всё принял благосклонно. Ещё бы с нами поговорил, да на полуострове появились новые люди. Кто? С какой целью?
Провожал нас жёлто-полосатый Трезор. Оставшись без присмотра хозяина, это подобие гиены учудило вот что. Пёс положил Лене на плечи передние лапы, сорвал с неё шаль и убежал. Попытки отвоевать вещь к успеху не привели. Трезор то заматывался в ткань и убегал, то терзал её перед нами зубами и всеми четырьмя лапами. Мы заподозрили, что собака у Михаила «немного не того», подобрали растерзанную шаль и ускорили шаг. «Гиеныш» заботливо гарцевал возле нас до самого автобуса.
Перед нашим отплытием на Соловки знакомый бушлат вновь нарисовался на пристани. Руководитель группы Лариса Шуваева в благодарность за интересную экскурсию преподнесла Михаилу сумку с разными припасами. А потом добавила увесистый мешок с манной крупой. С тем же улыбчивым выражением лица Михаил всё подхватил и зашагал к монастырю.
Что же я забыла спросить у него?
– Михаил, вы, может быть, в монахи собираетесь?
– На всё воля Божия.
Добавил что-то вроде «рад бы, да грехи не пускают», и рукой, на запястье которой висели чётки, потянулся за пачкой сигарет. Но тут же с видом нашкодившего школьника затолкал их назад в карман:
– Ой! Ваши батюшки из автобуса вышли!..
Уже по возвращению в Брест я разыскала в Интернете текст беседы ведущего телепрограммы «Православная энциклопедия» с кинорежиссёром фильма «Остров». У Павла Лунгина спросили про участь «островного монастыря», возведённого для съёмок. Вот его ответ: «С ним произошла удивительная история. Один из рабочих, участвующих в возведении этой церквушки на полуострове около г. Кеми, оцепил место после окончания съёмочных работ колючей проволокой, поселился там. Как монах, охраняет сооружения и никого из тех, кто хочет разобрать их, не подпускает. Он совершенно проникся фильмом и атмосферой этого места. Он живёт там почти год».
Да, всё так.
Со времени того памятного путешествия прошло четыре года. Нет-нет да и вспоминаю ту встречу. Как поживает Михаил? Может, покинул свою добровольную вахту и ушёл в монастырь? А может, совлекла его с пути праведного прежняя, безладная жизнь? А может, вернулся на родину – в Украину? Попробовала поискать в Интернете (здесь туристы оставляют свои заметки). Но, увы, пока нигде упоминания о Михаиле не обнаружила.

Людмила Бунеева,
г. Брест